Алешка передохнул и стал читать спокойнее:

Алешка вспомнил обшарпанные обои, маленькие окна, пронафталиненный комод в полутемном углу, и от жалости к кораблику голос у него зазвенел:

– Вот… – сказал Алешка. – Это пока все. Конец я не придумал.

Хранитель посидел, не говоря ни слова, щелкнул пальцами, неторопливо поднялся.

– Что ж, Алеша… Конца ты еще и не знаешь. Потом его допишешь. Больше спорить не будем. Клипер твой.

Алешка молчал смущенно и обрадованно. Хранитель шагнул к столу, потрогал чайник.

– Согрелся. Давай поужинаем. Потом укладывайся. Переночуешь, а утром домой.

– Но я же могу опоздать!

– Вряд ли. Ну-ка, покажи билет… Нет, брат, с таким билетом никуда не опоздаешь. Садись к столу.

Алешка был очень голодный. Он съел две булки с колбасой и маслом, выпил три стакана сладкого чая. Навалилась на него ватная усталость. И только одна мысль беспокоила Алешку: «Где же кораблик?!»

Хранитель принес и развернул раскладушку. Дал Алешке рыжее мохнатое одеяло.

– Ложись. Я сейчас… – и вышел.

Алешка лег. Над ним, высоко, было маленькое оконце, в которое смотрели две белые звезды. Пахло морем и мокрыми береговыми камнями – совсем не так, как обычно пахнет в подвалах.

Алешка зажмурился и сразу представил, что лежит он среди скал, у самой воды.

«А маленьким кораблям кажется, наверно, что они стоят в гавани», – подумал Алешка.

Вернулся Хранитель. Он принес и поставил на стол модель клипера. Алешка благодарно улыбнулся.

– Послушай, – сказал Хранитель, – а ты уверен, что у Маши ему будет лучше, чем в музее? Здесь он среди кораблей. Свой среди своих. Днем сюда приходят сотни мальчишек и моряков. Они радовались бы, глядя на него… А Маша будет радоваться? Будет его любить?

– Будет.

– Ты уверен, что не ошибся?

– Я уверен.

– Ну, спи…

Глава тринадцатая

Солнечный луч был теплый и пушистый, как котенок. Он прыгнул в оконце и разбудил Алешку.

Хранителя не было. В углу стучали корабельные часы с медным ободком. Стрелки показывали семь.

Алешка вскочил.

Клипер стоял на столе. Рядом лежал Алешкин Зеленый билет. Красным карандашом твердыми буквами было написано на краю билета: «ЖЕЛАЮ УДАЧИ».

«Спасибо», – подумал Алешка.

Тут же лежала половинка батона, стоял на плите теплый чайник. Но есть не хотелось. Алешка взял клипер и по длинному коридору вышел на улицу.

Улица лежала в тени. Она была старинная и такая узкая, что небо вверху казалось щелью. В этой синей неровной щели между острыми треугольниками крыш пролетали желтые облака. Очень маленькие и быстрые.

«Значит, вверху есть ветер, – подумал Алешка. – Но почему облака летят в разные стороны: одни туда, другие сюда, третьи вообще неизвестно куда?»

Небольшой ветерок пробежал и по улице. Паруса у клипера надулись, и он потянулся вперед, будто улететь хотел. Но Алешка держал кораблик аккуратно и крепко.

Он шагал мимо серых и розовых домов, мимо крылатых каменных львов, под скрипучими жестяными вывесками и старыми фонарями. Вспомнил Алешка, что не спросил у Хранителя, как пройти на станцию, но не стал жалеть об этом. До сих пор дорога сама приводила его куда надо.

Улица была извилистая – за поворотом опять поворот, и все дома, дома… И вдруг Алешке показалось, что синяя щель неба упала до земли и надвое расколола город. Это в конце улицы сверкнуло море. Алешка вздрогнул, постоял секунду и рванулся навстречу синему блеску. От встречного ветра паруса кораблика надулись в другую сторону, прижались к мачтам.

Алешка думал, что улица приведет его на берег. Но когда кончились дома, между ними и морем легла площадь. На площади стояли башни.

И Алешка опять остановился. Ну, представьте себе такую картину: вверху громадное синее небо, впереди громадное синее море, у моря широкая-широкая площадь, а на площади – башни, будто собранные из сказок и морских романов. Они были очень разные: из серых глыб, из оранжевых кирпичей и даже из белого мрамора. Одни – глухие и суровые, как крепости, другие – праздничные, будто дворцы. То с зубцами наверху, то с острыми крышами, шпилями и флюгерами, с балконами и узорными окнами. А некоторые из них были просто большие маячные башни. Вокруг одной из них от земли до самого верха винтом взбегала лестница с трубчатыми медными перилами. На верхней площадке башни стояла корабельная мачта.

Алешка так загляделся, что даже забыл про море. Он тихо пошел по площади и был как Гулливер, попавший в страну великанов. Великаны спали. На площади лежала тишина, только Алешкины шаги щелкали по плитам ракушечника да шумело море.

Квадратные плиты устилали площадь. В трещинах росла трава. Разная трава, но больше всего – жесткие высокие кустики с мелкими розовыми цветами.

Башни стояли далеко друг от друга, каждая сама по себе. Алешка, запрокинув голову, обходил их одну за другой, и казалось, что башни чуть качаются. Блестели вверху линзы маячных фонарей, чернело кружево антенн. В разные стороны, пересекая друг другу путь, бежали облака. А внизу ветра не было. Только все громче делался набегающий шум.

И тут Алешка увидел, что совсем близко подошел к морю.

Крупные волны бежали к берегу – белые гривы на синих гребнях. Берег был низкий, и площадь лежала почти вровень с морем. Плиты с незаметным уклоном уходили в воду. Волны накатывались на них и разбегались далеко по площади. У могучих фундаментов башен, у маленьких дубовых дверей в каменных нишах закипали водовороты. Потом вода нехотя отступала – вся в длинных полосах угасающей пены. Водоросли застревали в трещинах плит, а принесенные на площадь крабы торопились назад, за убегающей водой.

Алешка пошел по мокрому ракушечнику. Накатившаяся волна залила его сандалии, замочила брюки.

«Надо бы подвернуть штаны», – подумал Алешка. Но не стал. Пришлось бы выпустить из ладоней клипер, и его могло унести водой.